Вертикальную, поскольку чем выше статус, тем меньше слов, тем меньше там женщин. Тем меньше слов, чтобы обозначить видимость женщин. Потому что язык, например для меня, это возможность видимости женщин в той сфере, где женщин достаточно мало. С другой стороны, это горизонтальная сегрегация, потому что это нишевые профессии, которые часто закреплены или за женщинами, или за мужчинами.  Для того, чтобы показать горизонтальную сегрегацию, я покажу вам результаты своего исследования. Когда-то я работала исследовательницей для портала «Headhunter» и я проанализировала резюме людей, которые ищут работу. Это 166 тысяч человек, преимущественно с больших городов, 20-40 лет. Там есть 25 сфер, где все очень четко видно. Например, традиционно женские сферы, где женщины сами ищут работу. Это медицинский персонал, наука и образование, бухгалтерия, фитнес, домашний персонал, даже государственная служба – 63%. И традиционно мужские сферы – это безопасность, где женщин только 4%, инсталляция и сервис, добыча, автомобильный бизнес, рабочий персонал, IT – в информационных технологиях зарабатывают больше всего. В Украине, как может быть, и в Беларуси, женщин 15% в этой сфере. В высшем менеджменте тоже только 25% женщин. Логистика и даже продажи очень популярная сфера на рынке труда, и там тоже женщин меньше.

О неравенстве и о «стеклянном потолке» мы можем говорить на  макроуровне – это политика или это структурные ограничения, которые нам не подвластны, потому что у нас в государстве такие законы и мы не можем продвигаться. Не говоря уже о микроуровне, где примером может быть наш собственный страх. Достаточно часто люди не видят макропричин и говорят, что это все может сделать любой человек. То есть, глядя только на микроуровень, говорят, что женщины боятся, не хотят или у них нет каких-то навыков. В социологии часто смотрят на комплекс этих причин на микро- и макроуровнях, выделяя также мезоуровень – это уровень работодателя. Вот этот микроуровень, если просмотреть эти резюме, то женщины ожидают меньшую зарплату. Известные хедхантеры говорят, что да, это правда, женщины, которые подаются на топ-позиции, менее уверены в себе, просят меньше денег. Опираясь на это исследование, я получила результат, что мужчины указывают среднее вознаграждение почти в два раз больше. Для женщин отдельно проводят в бизнесе, менеджменте курсы лидерства. Это такое понятие как empowerment – как сделать так, чтобы женщины больше поверили в себя, чтобы они просили больше, чтобы их уровень ожиданий вырос.

Часто, одного желания мало, давайте посмотрим, как для государства пол имеет значение. И давайте посмотрим на другую нишевую мужскую сферу – «стеклянный подвал». Я еще не вспоминала «стеклянный эскалатор», когда мужчины оказываются в традиционно женской сфере, например, в преподавании, то часто они очень быстро, как по эскалатору, продвигаются на топовые позиции. «Стеклянный подвал» – это то, что описывает американский социолог мужчина-феминист, один из лидер профеминистского мужского движения, Майкл Киммел.  Мне кажется, что его труд «Гендерное общество» переведен на русский, очень советую почитать, это очень хороший анализ с цифрами. Он говорит, что это профессии, которыми овладевают мужчины. Это рискованные профессии и степень их опасности оправданно усиливается идеологией маскулинности, то есть это «работа для настоящих мужиков». Например, работа пожарника. Когда-то в киевском метро были такие объявления «Пожарник – работа для настоящих мужчин». С другой стороны, государство, вместо того, чтобы вынимать из подвала мужчин, грубо говоря, чтобы делать этот подвал удобным и хорошим для всех, вместо того, чтобы поднимать уровень безопасности этой профессии – вместо этого государству выгодно играть на идеологии маскулинности. То есть, «шахты для настоящих мужиков» – мы не будем делать в шахтах нормальные условия и заботиться о всех, давая возможность работать всем, мы будем использовать эти идеологические конструкты.  Эта политика часто влияет на  женщин, потому что женщин туда не пускают, объясняя это в первую очередь охраной репродуктивного здоровья женщин. Женщины – матери, а репродуктивное здоровье мужчин не надо охранять. Поэтому государство манипулирует этой тематикой родительства, которое часто связано с материнством.

В Украине патернализм до сих пор актуален. У нас есть перечень тяжелых работ и работ с вредными и опасными условиями труда, которые приняты Министерством здравоохранения в 1993 году. Там около 500 запрещенных профессий, я приведу только некоторые примеры. Например, добывать и перерабатывать рыбу. Но если это рыбацкое селение и нет другой работы, то женщинам непонятно чем заниматься? Или запрещено собирать семена с деревьев высотой более 4-х метров. Я даже себе представляю, как мужчина карабкается на это дерево и собирает. Также нельзя женщинам работать на выращивании табака. Много профессий входит, связанных с шахтой, но есть также и связанные с сельским хозяйством, в котором очень многое изменилось за последние 20-30 лет. Но самое интересное, это вождение транспортных средств: например, в Украине женщины водят трамвай-троллейбус, но не могут водить автобус с количеством мест более 14. Не могут водить вагон метрополитена и поезд. В метрополитене понятно, это тяжелые условия труда, но с другой стороны большинство работников метрополитена – это женщины. Там женщины смотрят за эскалаторами, они что-то объявляют, моют полы, но водить поезд они не могут. Таких ограничений достаточно много. Понятно, что они пришли еще с советских времен, где женщин использовали и продолжают использовать (и не только в Советском Союзе) как резервную армию труда.

Есть еще другая категория людей, которых государство использует как резервную армию труда. Как вы думаете, кто это? Это мигранты. Вот женщины и мигранты, эти две категории, которые, исходя из того, нужен нам или нет рабочий труд, регулируются политиками. Когда после Второй мировой войны мужчины умерли, в Америке, когда мужчин не хватало,  женщин активно выпустили на рынок труда. В момент, когда мужской рабочий ресурс возобновлен, женщин охраняют. В принципе, точно также работает политика мигрантов. Понятно, что эти нормы надо пересмотреть, но проблема состоит в том, что государство защищает, не спрашивая самих женщин, нужна или нет им эта защита. Это называется патернализм. Часто к людям относятся, как к детям. Дети маленькие до 18 лет, их надо защищать. Чаще всего такой патернализм виден по отношению к детям, но получается, что женщины тоже как дети. Также в Украине есть нормы по поднятию тяжестей на рабочем месте. Как вы думаете, если женщины все рабочее время что-то носят, сколько килограмм максимум они могут носить? Семь килограмм. А сколько весит ребенок 2-3 лет?

В Украине сейчас много военных профессий, в которых берут за основу эти ограничения и добавляют еще. В Кодексе законов о труде есть отдельный раздел «Труд женщин», например, там прописано, что для женщин запрещены ночные работы. Это только в качестве примера, там много статей. А также женщины с детьми до трех лет не должны привлекаться к работе в выходные дни или быть отправленными в командировку. То есть, если моему ребенку два года, то это значит, что официально мой университет не может отправить меня в командировку сюда, потому что, оказывается, у ребенка кроме матери никого нет, потому что, оказывается, общественный транспорт не предназначен  для детей, также как и для людей с инвалидностью, также как для людей пожилого возраста.

Логика государства в данном случае проста. Это такие маргинальные проблемные категории населения как маленькие дети, люди с инвалидностью, люди пожилого возраста. Вместо того, чтобы их больше интегрировать в общественную жизнь (а рынок труда – это общественная жизнь), можно сделать  проще – пускай сидят дома. Представьте, что вы работодатель, который очень хорошо знает законодательство и который знает эту статью, и для которого женщина «потенциально беременна».  Понятно, что даже если это высокооплачиваемая работа, где есть командировки за границу, лучше  не брать женщину, а взять мужчину, потому что контролирующие органы, например, инспекция охраны труда, которые иногда могут приходить и что-то посмотреть, вмешаются. Я помню, что у нас были кейсы во Львовской области, например, с ночными работами, где очень много взяли работать женщин на завод. Иностранцы платили им хорошо, но женщины были не против работать посменно, в том числе в ночное время. Потом же иностранцы изучили законодательство и поняли, что им надо этих женщин уволить, потому как они не имели права их брать. Вот это и есть проблема патернализма, мы защищаем кого-то, не спрашивая, нужна или нет эта защита. Также понятна логика государства в данном случае. Мне было бы интересно, есть ли в Беларуси похожее законодательство. В Украине есть кейсы, есть проблемы, есть суды, которые проигрываются, потому что это считается хорошим законодательством.

Понятно, что в некоторые периоды советской и мировой истории борьбы за условия труда – это был прогресс, когда женщины (если вы смотрели фильм «Суфражистка», там показано как женщины работали даже в худших условиях, чем мужчины) работали больше часов, у них были проблемы с рождением детей через это и им платили меньше. Понятно, что была какая-то целесообразность делать эти законы. Но сейчас работа очень изменилась. Труд стал другим, и даже труд в сельском хозяйстве. В принципе, эти нормы нуждаются в пересмотре. Если подводить итог, то проблема государства и женщин в том, что для государства отцовство – это преимущественно материнство, потому что у этого ребенка до трех лет папы ребенка нет, он как бы не при чем, и отдельно регулирующих факторов для мужчин-отцов нет. И часто женщины «потенциально беременны», в особенности женщины детородного возраста. Когда женщина постарше, то она уже «старая», ей тоже сложно найти работу и здесь много проблем, чтобы искать престижную высокооплачиваемую работу.

Если посмотреть на рынок труда, мы не можем не выйти за рамки публичного/приватного, а также понятия продуктивного и репродуктивного труда. Продуктивный труд - это труд на рынке труда, который видим и оплачиваем. Репродуктивный труд – это рождение и воспитание детей, уход не только за детьми, но и за уязвимыми категориями населения, такими как люди с инвалидностью, люди пожилого возраста. Кроме того, это и поддержание домохозяйства. Этот труд невидим, потому что он осуществляется дома, малопрестижный, а также он привязан за женщинами. Хочу также сказать, что гендерные исследования никогда не говорят о том, что нет биологических особенностей между мужчинами и женщинами. Это биологический факт, что пока детей рождают только женщины. С другой стороны, гендерные феминистические студии критикуют, когда этот биологический факт рождения и кормления грудью детей, распространяется на всю дальнейшую жизнь женщин. Понятно, что женщины рожают и кормят грудью, но потом считается, что это материнский и женский инстинкт знать о том, как менять подгузники, как варить борщ, как лучше пылесосить или подметать. Этот биологический факт расширяется на всю сферу репродуктивного труда, с которым напрямую связан такой важный ресурс как время.

Я бы посоветовала вам работу британской социологини феминистки Валери Брайсон «Гендер и политика времени», где она исследует такое понятие как женская временная бедность. Мы знаем о таких традиционных ресурсах как материальные ресурсы, то есть деньги, власть. С временным ресурсом есть такая особенность, что в сутках только 24 часа. И мы не можем иметь 30 часов. Если с деньгами, то имея 2 тысячи долларов, мы покупаем платье, и имея 20 долларов, мы тоже покупаем платье, но немножко похуже. Однако больше времени мы не можем взять. И поскольку репродуктивный труд требует много времени, то фактически это вопрос, который напрямую связан с женской временной бедностью. И Валери Брайсон оценила неравенство в способах использования времени между мужчинами и женщинами, а также между некоторыми категориями женщин, потому что понятно, например, что у богатых женщин больше времени на себя и карьеру, чем у бедных женщин. Здесь,  помимо гендера, мы имеем другие категории неравенства – класс, раса, этничность. И она описала несколько смен для женщин. Первая смена – это оплачиваемая работа, потому что, как мы уже говорили, большинство женщин заняты на рынке труда. Вторая смена – неоплачиваемая работа дома. И третья смена – это эмоциональная работа, часто в первую очередь от женщин ожидают эмоциональной поддержки. Фактически Брайсон показывает, что эта временная бедность для женщин напрямую связана с финансовой бедностью. Поэтому необходимо принимать во внимание время как ресурс. 

В Украине есть статистика, хотя она десятилетней давности, но она актуальна и сейчас. Например, женщина тратит на домашний труд в будни в среднем 3 часа в день, на выходных пять – шесть часов, мужчины же только 45 минут, и 1 час соответственно.  Поэтому у мужчин остается больше времени на работу, на карьеру, на какое-то хобби.

У меня есть очень интересная инфографика, это данные российских исследований, репрезентативные для российского населения за 2011 годы. У людей спросили, как в вашей семье распределяются обязанности. Красным цветом отмечена жена, синим – муж, желтым – совместно. Давайте посмотрим на домохозяйство, кто и что делает. Что мы видим? Например, приготовление еды. Жена 65%, муж 4%, вместе – 24%. Если справедливым считается, когда один готовит, а другой моет посуду, то мытье посуды: женщины 57%, мужчины 5%, совместно 32%. Глажка вещей: женщины 74%, мужчины 3%. Организация досуга: женщины 23%, 6% мужчины, 56% вместе. Также вместе делают такую активность как покупка друзьям, родственникам, коллегам подарков. С детьми намного больше занимаются женщины – 29%, мужчины 3%, 26% вместе. Даже счета в первую очередь больше оплачивают женщины. Но есть один вид деятельности, где мужчины вовлечены больше – это мелкий ремонт по дому. Это забить гвоздик, например, раз в месяц. Там 56% мужчин, хотя 11% женщин тоже забивают гвозди или ремонтируют кран. То есть, это в цифрах эмпирическое подтверждение того, куда идет ресурс времени и почему у женщин меньше времени, чтобы уделять его на продуктивный труд.